Психология стала настолько популярной наукой, что многие занимаются самодиагностикой, которая, в отличие от консультации с квалифицированным специалистом, некорректна. В новом материале L! разбираемся, как проявляется СДВГ.
СДВГ, или синдром дефицита внимания и гиперактивности — нейроповеденческое расстройство, характеризующееся импульсивным поведением, активностью, проблемами с самоконтролем, вниманием.
Исходя из названия, многие полагают, что СДВГ — только о проблемах с фокусировкой внимания. Однако это лишь верхушка айсберга. На самом деле у СДВГ гораздо больше симптомов, о которых общество наслышано в меньшей степени, что действительно усложняет жизнь людям с таким диагнозом. О том, как еще может проявляться расстройство, рассказали СДВГшники (имена изменены — прим. ред.).
СДВГ, или синдром дефицита внимания и гиперактивности — нейроповеденческое расстройство, характеризующееся импульсивным поведением, активностью, проблемами с самоконтролем, вниманием.
Исходя из названия, многие полагают, что СДВГ — только о проблемах с фокусировкой внимания. Однако это лишь верхушка айсберга. На самом деле у СДВГ гораздо больше симптомов, о которых общество наслышано в меньшей степени, что действительно усложняет жизнь людям с таким диагнозом. О том, как еще может проявляться расстройство, рассказали СДВГшники (имена изменены — прим. ред.).
Фокус внимания
Проблема с вниманием — один из самых частых и известных симптомов. Именно с него начинается диагностика расстройства у детей. Если ребенок неусидчив, невнимателен и плохо выполняет задания, то это может послужить поводом к наблюдению за ним. У взрослых расстройство проявляется иначе, причем окружающие негативно реагируют на симптоматику: СДВГшников называют ленивыми, несобранными, неорганизованными. Их пассивность воспринимается как слабость или невоспитанность, а сложности, с которыми они сталкиваются при выполнении простых ежедневных задач, игнорируются.
Инна. «Проблема с концентрацией внимания есть: она слишком сильная на то, что не надо делать, и слишком маленькая на то, что надо. Иногда ты не можешь заставить [себя] сделать простые дела: пойти убраться, посмотреть что-то важное. Не можешь поднять себя с кровати, нет энергии. Лежишь как овощ и думаешь: “Ты *****, ничего не можешь”. И все тебе говорят: “Ну что ты такой ленивый!”. В голове накручиваешь себя дальше, а с кровати так и не встаешь».
Антон. «Я живу в системе строгих дедлайнов, где меня все вокруг пинают что-то делать, иначе не работает. Меня могут заставлять внешние факторы или другие люди, но самостоятельно — прям очень сложно. Я буквально ни черта не делаю регулярно, только всплесками активности, и по-другому не умею совершенно».
Инна. «Проблема с концентрацией внимания есть: она слишком сильная на то, что не надо делать, и слишком маленькая на то, что надо. Иногда ты не можешь заставить [себя] сделать простые дела: пойти убраться, посмотреть что-то важное. Не можешь поднять себя с кровати, нет энергии. Лежишь как овощ и думаешь: “Ты *****, ничего не можешь”. И все тебе говорят: “Ну что ты такой ленивый!”. В голове накручиваешь себя дальше, а с кровати так и не встаешь».
Антон. «Я живу в системе строгих дедлайнов, где меня все вокруг пинают что-то делать, иначе не работает. Меня могут заставлять внешние факторы или другие люди, но самостоятельно — прям очень сложно. Я буквально ни черта не делаю регулярно, только всплесками активности, и по-другому не умею совершенно».
Забывчивость
Еще один частый симптом СДВГ — забывчивость, которая может выходить за рамки простой рассеянности. Многие СДВГшники действительно нередко теряют вещи, забывают о запланированных делах и нуждаются в напоминаниях. А мысли о конкретных вещах могут полностью покидать их голову, если что-то не находится постоянно перед глазами. Даже если речь идет о людях.
Вика. «В памяти задерживается очень мало. Во время созвонов на работе, когда мне что-то объясняют, я все понимаю, но потом осознаю, что не запомнила почти ничего. Мне не раз говорили, что я невнимательная. Часто слышала раздраженное: “Мы же это уже проговаривали”. Но что я могу сделать? Они тоже правы. Совершенно дурацкая ситуация».
Инна. «Странная штука — забывать про людей, но это есть. У меня за стеной живут бабушка с дедушкой, а я не помню, что они там живут. Люди и люди… А потом я их вижу и удивляюсь, что они тут. Не знаю, как объяснить, но это странно. Я забываю о существовании человека где-то рядом, пока не вижу его».
Вика. «В памяти задерживается очень мало. Во время созвонов на работе, когда мне что-то объясняют, я все понимаю, но потом осознаю, что не запомнила почти ничего. Мне не раз говорили, что я невнимательная. Часто слышала раздраженное: “Мы же это уже проговаривали”. Но что я могу сделать? Они тоже правы. Совершенно дурацкая ситуация».
Инна. «Странная штука — забывать про людей, но это есть. У меня за стеной живут бабушка с дедушкой, а я не помню, что они там живут. Люди и люди… А потом я их вижу и удивляюсь, что они тут. Не знаю, как объяснить, но это странно. Я забываю о существовании человека где-то рядом, пока не вижу его».
Гиперфиксации
Гиперфиксация — состояние сильного фокуса на предмете, доходящее до того, что все, не относящееся к нему, человеком игнорируется.
Женя. «Как вообще это работает: для того, чтобы длительное время сидеть над одной задачей, нужен стимул. А еще мозгу постоянно нужны впечатления, эмоции, быстрая реакция на что-то. Трудно рационально убедить себя в том, что «надо» — и все тут. А мозг, если не хочет чем-то заниматься, просто мастерски справляется с тем, чтобы отключить переживания из-за невыполнения задачи. Значит, выход — искать те самые впечатления и ощущения, способные заставить тебя работать, и получать так называемые награды за усилия. Дела рутинные явно не то, что способно доставить удовольствие. А если мозг окажется буквально захвачен какой-то идеей... Другое дело».
Инна. «СДВГшники очень подвержены зависимостям. Это бывает как от наркотиков, алкоголя и прочего, так и, например, аддикция к книгам. Это про меня. Каждый день в течение 8 лет я читаю. Надо мне, не надо — неважно. Я зависима. У меня фиксации, огромные, сильные. Нормальные люди могут отложить, заняться другим делом. Я не могу».
Женя. «Как вообще это работает: для того, чтобы длительное время сидеть над одной задачей, нужен стимул. А еще мозгу постоянно нужны впечатления, эмоции, быстрая реакция на что-то. Трудно рационально убедить себя в том, что «надо» — и все тут. А мозг, если не хочет чем-то заниматься, просто мастерски справляется с тем, чтобы отключить переживания из-за невыполнения задачи. Значит, выход — искать те самые впечатления и ощущения, способные заставить тебя работать, и получать так называемые награды за усилия. Дела рутинные явно не то, что способно доставить удовольствие. А если мозг окажется буквально захвачен какой-то идеей... Другое дело».
Инна. «СДВГшники очень подвержены зависимостям. Это бывает как от наркотиков, алкоголя и прочего, так и, например, аддикция к книгам. Это про меня. Каждый день в течение 8 лет я читаю. Надо мне, не надо — неважно. Я зависима. У меня фиксации, огромные, сильные. Нормальные люди могут отложить, заняться другим делом. Я не могу».
Гиперфиксации на людях
Инна. «Гиперфиксация на людей — это желание посвящать человеку все свободное время. Ты зависим. Тебе нужно знать все аспекты его жизни, постоянно говорить с ним по телефону, гулять, что-то вместе делать. И невозможно понять: тебе он нравится как друг? Это влюбленность или гиперфиксация? Что это? Чаще всего — гиперфиксация. Потом она спадает. И человеку остается только гадать, почему ты так долго с ним общалась хорошо, а теперь потихоньку исчезаешь из его жизни. Некрасиво. Но гиперфиксация спала, и ты больше не можешь с ним находиться».
Антон. «У меня было более 16 тыс. слов написано в сообщениях моей девушке за 2 дня. Иногда очень сильно распирает от эмоций, и это выглядит, как будто чрезмерная обсессия (от лат. obsessio — «одержимость» — навязчивая мысль — прим. ред.)».
Антон. «У меня было более 16 тыс. слов написано в сообщениях моей девушке за 2 дня. Иногда очень сильно распирает от эмоций, и это выглядит, как будто чрезмерная обсессия (от лат. obsessio — «одержимость» — навязчивая мысль — прим. ред.)».
Социальная функция
СДВГ также влияет на то, как человек взаимодействует в социуме. Люди с подобным диагнозом часто не понимают или даже осознанно не следуют некоторым социальным нормам, их восприятие мира и информации отличается от нейротипичных — людей без нейроповеденческих расстройств. Тем самым СДВГшники часто зарабатывают репутацию «странных».
Вика. «Много говоришь, слишком открыт, оттого уязвим. Страха нет, поэтому опасности от окружающих не чувствуешь толком, но постоянно приходится быть начеку. Хотя чаще всего с людьми просто неинтересно: они говорят одно и то же, что-то дежурное, бессмысленное. Даже тот, кто не скучен, наверняка наскучит скоро».
Дима. «Все романтические отношения заканчивались тем, что я перегружался от необходимости тесного общения, особенно если человек настаивал на бо́льшем сближении: совместной жизни, собственности, браке. Я начинал избегать контактов, в какой-то момент любое взаимодействие становилось для меня невыносимым. Приходилось рвать отношения, после чего я чувствовал только огромное облегчение. Часто шучу, что расставаться с людьми люблю намного больше, чем начинать встречаться. У меня нет от этого никаких сожалений, потому что без отношений чувствую себя отлично. В целом они меня тяготят, и я соглашался на них все прошлые разы только из-за гиперфиксации на человеке. Не думаю, что вообще понимаю смысл романтических отношений, особенно, если они включают совместную жизнь, я от этого просто устаю».
Вика. «Много говоришь, слишком открыт, оттого уязвим. Страха нет, поэтому опасности от окружающих не чувствуешь толком, но постоянно приходится быть начеку. Хотя чаще всего с людьми просто неинтересно: они говорят одно и то же, что-то дежурное, бессмысленное. Даже тот, кто не скучен, наверняка наскучит скоро».
Дима. «Все романтические отношения заканчивались тем, что я перегружался от необходимости тесного общения, особенно если человек настаивал на бо́льшем сближении: совместной жизни, собственности, браке. Я начинал избегать контактов, в какой-то момент любое взаимодействие становилось для меня невыносимым. Приходилось рвать отношения, после чего я чувствовал только огромное облегчение. Часто шучу, что расставаться с людьми люблю намного больше, чем начинать встречаться. У меня нет от этого никаких сожалений, потому что без отношений чувствую себя отлично. В целом они меня тяготят, и я соглашался на них все прошлые разы только из-за гиперфиксации на человеке. Не думаю, что вообще понимаю смысл романтических отношений, особенно, если они включают совместную жизнь, я от этого просто устаю».
Особенности восприятия
Антон. «Нейротипикалы, по-моему, обычно активно смотрят в глаза, когда разговаривают с кем-нибудь, или пытаются подгонять свою внешность под нормы конвенциональности, чего я не делаю совершенно. Они еще пишут, оформляя сообщения во всякие канцеляризмы, а я могу напрямую людям высказывать самый сок информации как есть, что заставляет их иногда воспринимать меня не эмпатичным и холодным».
Женя. «Восприятие информации — тема вообще интересная. Например, мне трудно делать это способами, отличными от визуального. Голос медленнее текста, и то, что подается через аудиальный канал, по понятным причинам воспринимается медленнее, чем зрительное. Следовательно, отсюда постоянные отвлечения, пропадает стимул слушать или появляется необходимость делать что-то параллельно прослушиванию».
Женя. «Восприятие информации — тема вообще интересная. Например, мне трудно делать это способами, отличными от визуального. Голос медленнее текста, и то, что подается через аудиальный канал, по понятным причинам воспринимается медленнее, чем зрительное. Следовательно, отсюда постоянные отвлечения, пропадает стимул слушать или появляется необходимость делать что-то параллельно прослушиванию».
Маскинг
Маскинг — процесс, при котором человек с СДВГ прячет свои симптомы, имитируя поведение людей без подобного диагноза. Этот механизм позволяет СДВГшникам легче вливаться в социальную среду и избегать стигматизации. Но маскинг часто мешает специалистам поставить диагноз, а также может привести к депрессии, тревожности, выгоранию.
Инна. «Раньше я была взбудораженная, энергичная. Потом меня начали ругать за это, говорить: “Надо быть сдержанной, нормальной”. В школе я поняла, что люди себя ведут не так, как я. Тут начался маскинг. Но это зашло так далеко, что где-то год я ходила с мыслями: “У меня нет чувств. Мне все равно. Пусто”. Меня только все бесило, раздражало. Потом я ушла из токсичной среды и начала вести себя странно даже для себя. Я отвыкла от своего поведения. Часто думала: “Что я делаю?”. Так среда повлияла».
Дима. «Я пытался притворяться нормальным с самого детства. Родители постоянно указывали на то, что я делаю не так. Из-за этого мне пришлось скрывать от людей свои интересы, эмоции и симпатии, так как все было бы использовано против меня. Я стараюсь казаться спокойным и безэмоциональным человеком. В кругу коллег избегаю любого упоминания своих интересов, потому что для большинства они странные. Вероятно, я похож на человека, который в свободное время увлекается ничем. В обществе нейротипичных людей я веду себя замкнуто, чтобы не сболтнуть лишнего, хотя с друзьями могу общаться ночи напролет. По сути я веду двойную жизнь, но проявить себя могу только в одной из них».
Инна. «Раньше я была взбудораженная, энергичная. Потом меня начали ругать за это, говорить: “Надо быть сдержанной, нормальной”. В школе я поняла, что люди себя ведут не так, как я. Тут начался маскинг. Но это зашло так далеко, что где-то год я ходила с мыслями: “У меня нет чувств. Мне все равно. Пусто”. Меня только все бесило, раздражало. Потом я ушла из токсичной среды и начала вести себя странно даже для себя. Я отвыкла от своего поведения. Часто думала: “Что я делаю?”. Так среда повлияла».
Дима. «Я пытался притворяться нормальным с самого детства. Родители постоянно указывали на то, что я делаю не так. Из-за этого мне пришлось скрывать от людей свои интересы, эмоции и симпатии, так как все было бы использовано против меня. Я стараюсь казаться спокойным и безэмоциональным человеком. В кругу коллег избегаю любого упоминания своих интересов, потому что для большинства они странные. Вероятно, я похож на человека, который в свободное время увлекается ничем. В обществе нейротипичных людей я веду себя замкнуто, чтобы не сболтнуть лишнего, хотя с друзьями могу общаться ночи напролет. По сути я веду двойную жизнь, но проявить себя могу только в одной из них».
Кажется, у меня СДВГ
Что-то из сказанного показалось слишком знакомым? Не спешите с выводами. Стоит помнить, что синдром подразумевает под собой совокупность симптомов, а не один или два. Но если слишком многое из прочитанного отозвалось, то советуем пройти психологические тесты. Результат ни в коем случае не будет равен настоящему диагнозу, который может поставить только специалист. Но это хорошая точка, чтобы начать диагностику расстройства у себя, если есть такая необходимость.
Все-таки у меня СДВГ
Вам диагностировали СДВГ? Не стоит расстраиваться или бояться. Это, бесспорно, усложняет жизнь, но не ограничивает ее. Расстройство не определяет вас как личность, не устанавливает границы умственных и творческих способностей. В доказательство этому список некоторых знаменитых людей с СДВГ, которым диагноз не помешал достичь небывалых высот:
- Эмма Уотсон, актриса;
- Грета Гервиг, режиссер;
- Майкл Фелпс, олимпийский чемпион;
- Джастин Тимберлейк, певец;
- Ричард Брэнсон, предприниматель;
- Вольфганг Амадей Моцарт, музыкант.