Декорации, софиты, закулисье и актеры-небожители ― романтика! Кто не мечтал блистать перед публикой? Кажется, что все так просто: отучился ― и вот уже сцена МХТ. Но из чего на самом деле состоят будни актера?
Редакция L! взяла интервью у актера театра «Постскриптум», Сергея Кузакова. Он рассказал о тонкостях своей профессии и жизни «за кулисами».
― Почему ты решил стать актером театра?
― Хотел стать знаменитым, и у меня получалось играть, как говорили многие. Я зачем-то их послушал и пошел учиться. Сейчас понял, что популярность ― это так неудобно... С другой стороны, прикольно же актером быть. Пока молодой, все легко, просто и весело. Да и «покопаться в чужих жизнях» интересно.
Когда надоедает кривляться и выполнять то, что просят, я себя спрашиваю: «Как бы сейчас Сережа отреагировал?» Хочется, чтобы по-настоящему. Иначе изнутри коробит. Мне неуютно, когда я вру. Поэтому нужно докапываться до нутра персонажа.
― Как это?
― Самое главное для актера ― понять сверхзадачу своего героя.
Люди все немножко похожи. Сверхзадача ― это то, что мы от жизни хотим. Они у всех плюс-минус одни и те же. Хочется, чтобы тебя либо ценили, либо признали. Какая сверхзадача у Сережи? Я все время ищу женщину, которая любила бы меня, а я ― её. Живу ради любви.
Мы же все понимаем, что большого смысла в жизни нет. Люди рождаются для того, чтобы в итоге умереть. И пока живешь, можно повыполнять какие-то свои меркантильные... Шучу. Не меркантильные. Свои чувственные задачи.
Вот сейчас я даю тебе интервью, но сверхзадача моя не меняется. Помимо нее, есть еще идея персонажа, решение локальных задач в сценах. Сверхзадача в актерстве ― это каркас, который нужно обращивать мясом из ответов на вопросы: что за герой; какой он был в детстве; чего он боится, а чего не боится; с чем борется и др. Отвечая на них, можно добраться до сути того, кого играешь, или, лучше говорить, проживаешь.
Ленивый актер, как я, редко этим занимается. Удобненько на обаянии все быстренько провернуть, и будто проходит. Но, если играть одну и ту же роль несколько лет подряд, это уже не срабатывает. Самому становится скучно. После нескольких спектаклей наконец задаешь вопрос режиссеру: «А какая у меня задача?» Тогда что-то новенькое начинаешь искать, придумывать.
― Сложно ли найти сверхзадачу у персонажа?
― Нет, на самом деле. Ты читаешь пьесу или материал, потом разговариваешь о персонаже с режиссером. Определяешь, что герой хочет и чего добивается глобально. И тогда, исходя из сверхзадачи, понимаешь, как вести себя в конкретных ситуациях.
Я, когда учился на актера (Сергей в 2016 году окончил театрально-режиссерский факультет Московского государственного университета культуры и искусств ― прим. автора), даже Станиславского не дочитал ― не считал это нужным. Думал тогда: «Да господи, братик, это же твои переживания, ну! Все прикольно, но у меня вообще не так».
Не любил больше всего драму играть. Меня так бесило! Я привык прятать свои настоящие эмоции. Как у подростков часто бывает ― прикрывался смехом. Поэтому комедии я чувствовал, понимал.
― Что самое сложное в актерстве?
― Самое сложное для меня было искренне кого-то любить, искренне! Я все время пытался заменить партнера, представить другого ― из жизни. Очень долго не умел плакать на сцене, потому что моя психика защищалась автоматически. Я не такой ранимый, чувственный человек.
Самое сложное… Не врать ― вот что самое сложное.
― Не врать зрителю или себе?
― Себе. А если не врешь себе, то и зрителю соврать не сможешь.
Как говорила моя преподавательница в институте, Татьяна Викторовна Розова: «Знаешь, что я скажу тебе, Сережа? Меняй коней на переправе, на одной и той же лошади не езди». Я спустя время понял, о чем она говорила. Удобно иногда «прыгнуть на уже знакомые рельсы». На втором курсе института выбрал одну манеру, краску, чувство и заучил ― но так нельзя. Каждый раз надо «ворошить» героя, делать его живым.
― Что в актерстве для тебя ценно?
― Да я в этом году обесценил актерство. У меня была депрессия 3 года назад. А сейчас я всем говорю, что не хочу быть актером. Появилось ощущение, что меня заставили им стать.
Вообще, я любил футбол. Но из-за того, что не занимался им с детства, я бы «наверх» никогда не залез. И мне все говорили: «Иди в актерство, у тебя получается!» Я думал, что приду в КВН. А там они показывают каких-то животных (Сергей говорит про классические учебные этюды в актерском тренинге, «Наблюдения за животными» ― прим. автора). Мне нравился футбол. Какие животные? Смотрел на них весь первый курс с мыслью: «Вот глупые».
Я все время для кого-то старался быть хорошим актером. Большая беда в том, что я «подключаюсь» к людям, в частности к режиссерам. У меня есть ощущение, что они знают больше меня. Я стараюсь для них. Если им это не нравится, то обижаюсь сам на себя из-за того, что не получается. А потом и на людей.
Вот еще почему мне перехотелось быть актером ― надоело нравиться. На кастинге, директору, режиссеру и зрителю должен угодить. Иначе никому не нужен. От этого устаешь, особенно когда пытаешься, а это еще и не получается. Да идите вы лесом! Прям в «Сон в летнюю ночь».
Нет желания быть актером, потому что хочется не играть, а жить!
Сейчас проще. Я просто себе говорю: «Так ты ничего не играй. Просто слушай, что они говорят, и отвечай на эти вопросы, решай свои задачи». Я немножко глуповат. Мне казалось, что надо всегда играть.
― Как выйти из роли после спектакля и понять, что ты — снова ты?
― Для меня это всегда было очень просто. Не любил таких, у которых спектакль вечером, а они за день до него ― все, уже не они. Казалось, что это какая-то «ненастоящность».
Мне было всегда проще. Понятно, что я не тот человек. Не отождествляю себя с персонажем, и сбросить роль легко. Не знаю, как другим.
Иногда я некоторых героев проживал с таким ощущением: «Круто! Я сейчас просто выйду и не буду собой». Могу на сцене поорать, поплакать, покричать, подраться ― делать то, что не делаю в жизни. Во время выступления как будто освобождаешься от токсичной истории внутри себя. Но у меня никогда не было такого, что после спектакля я говорил: «Ребят, пожалуйста, не трогайте меня. Сейчас, сейчас, сейчас выйду из роли!»
― Кому стоит поступать в театральный вуз? И стоит ли вообще?
― Да, стоит, если тебе хочется. Мне в свое время говорили: «Куда идешь? На актера? Чем же ты семью кормить будешь?» А я на них смотрел как на неудачников. Я-то буду! И в итоге, где я сейчас? Даю интервью в какой-то подсобке. Ты хороший журналист. Я такой же актер.
Правда, советую сначала нормальную профессию получить, как Станиславский. Он стал инженером, а потом уже занялся искусством. Думаю, лучше программистом сначала выучиться. Потом, если поймешь, что тебе это не нравится и хочется все же быть актером, вот тогда поступать. Хотя кто знает, такой век... У Бортич нет актерского образования, а «существует» она в кадре неплохо.
В какой-то момент подумал, что актер должен уметь все. И я поэтому за свою жизнь сменил столько профессий! Работал художником по свету и звуку, ведущим и пьющим ведущим, менеджером, курьером. Конечно, не самые лучшие профессии для актера, но я себя обманывал этим. Ладно, я занимаюсь не профессией, но мне такой опыт пригодится ― вдруг что? И тут тоже обманулся, потому что нужно было разбираться в своей работе.
Беда в том, что я постоянно ждал чего-то. Думал, само придет. Вот говорят: «Ты талантливый, способный ― все будет». Ну, значит, можно успокоиться и просто ждать. Тогда пока поработаю художником по свету. Или поиграю во МТЮЗе, как приглашенный артист, и в МХТ полежу. А по мне походят Верник и Пореченков (известные российские актеры театра и кино — прим. ред.).
― Что это за роль такая, лежать?
― Идея спектакля в том, что актеры не выходят из-за кулис, а поднимаются из «мертвых» тел. Мы молодогвардейцы, нас много, лежим, и все действие происходит на трупах. То есть актеры встают, говорят свою реплику и обратно ложатся. И мы там, собственно говоря, с удовольствием лежим. За целую тысячу рублей по тебе походит Верник.
Мне нравится театр, но служить в нем мне никогда не хотелось. Я понял, что это просто какая-то кабала, если мы говорим не о МХТ или о театре Ермоловой, где достойная зарплата.
Каждый год из институтов Москвы и Питера выпускаются по меньшей мере 200 актеров ― это не считая еще другие города. И все едут сюда (в Москву ― прим. автора)! Из всего этого количества актеров только 2–3% куда-то попадут, а остальные разъедутся по провинциальным или негосударственным театрам. Там работа за идею.
Нас в институте учили: приходить в кассу за деньгами ― стыдно. У нас так однокурсник боялся за зарплатой прийти. Сначала и я таким же был. Мы же искусством занимаемся. За деньги что ли?..
Хотя какое это искусство? Если бы мы занимались высоким искусством, люди бы на это ходили. Потому что им бы это нравилось. И тогда у меня были бы деньги. А если на постановки никто не ходит, значит, ты что-то делаешь неправильно.
― А если люди не понимают?
― Нет, люди понимают. Слушай, люди не тупые.
― Если бы ты мог задать всего один вопрос, на который тебе точно дали бы целостный и всеобъемлющий ответ, какой бы он был?
― Почему я ничего не делаю? Не могу ответить себе на этот вопрос. Я столько всего могу. Был убежден в том, что это из-за лени, но лень ― нехватка мотивации. Но она же у меня есть: нужно и семью свою поднять, и с долгами рассчитаться, и денег заработать, и помогать другим людям. Тогда почему я этого не делаю? Не могу понять.
Когда я понял, что жизнь не имеет смысла, подумал, что не надо ее тратить на что-то маленькое и среднее. Нужно делать нечто большее, всеобъемлющее, заметное. Чтобы в конце жизни не сказать себе: «Ну, вот я поработал актером, художником по свету, по звуку. Я молодец, хорошую жизнь прожил». Вот так не хочется. Но что тогда делать? И я возвращаюсь к своему быту, успокаиваюсь, смотрю вокруг ― так может быть в этом и прелесть! Просто нужно успокоиться, оглянуться и понять, что рядом хорошие люди. Ну, и сам я неплохой человек. Можно тогда просто жить.