Авторы: Лисеенко Алина, Хилватшоева Мальвина, Баранова Арина, Драгошанская Анастасия
Редактор: Екатерина Дзюба
Иллюстрации: Sonya Stupenkova, Lloyd Kinsley

Еще несколько лет назад никто толком и не понимал, кто такие трансгендеры. Со временем о них начали узнавать больше, но трансгендерные люди продолжали оставаться "невидимками" для окружающих. Однако в последнее время скандальные истории с их участием сделали трансгендеров значительно заметнее и популярнее в общественном пространстве. Их не понимают родители, дразнят друзья и окружающие. Они впадают в депрессию и сходят с ума от нападок со стороны общества, но от своего решения стать "другим" человеком не отказываются и делают все возможное для этого.

Рома, 23 года

" В России это до сих пор какой-то диагноз"

Выделить период, в который я начал идентификацию — не просто. Для меня всегда были размыты границы гендера. В детстве я не думал об этом, но лет в 14 начал понимать, что я какой-то странный. Я чувствовал себя парнем и выражалось это не только в одежде, это про состояние внутри. Для меня феминность и маскулинность никогда не являлись показателем гендера. Даже после перехода я могу носить разную одежду, и это не значит, что я не парень. Так было и раньше, я мог феминно одеваться, но внутри я ощущал, что отличаюсь от девушек. Постепенно я начал гуглить, что же со мной, искал людей таких же, как я. Перед друзьями я отнекивался, что я «такой». Говорил, что я просто чувствую что-то странное. Потом я принял себя и скрывал это долгое время. Я решил, что буду молчать об этом лет до 18 , а потом куда-нибудь денусь. Я слабо представлял, как я все расскажу родителям. С друзьями все было проще: они были ЛГБТ-френдли. Я очень много общался с такими людьми, и они меня приняли. Когда мне исполнилось 18, я понял, что мне в любом случае п**де*, потому что я сяду на гормонотерапию, и все об этом узнают. Я начал оценивать, готов ли я к этому морально, потому что это очень тяжелые процессы. В итоге все произошло в одночасье: разговоры с родителями, начало перехода, социализация.

Моя семья не очень обычная. Я живу с мамой и отчимым. У нас в целом восточная семья. Я наполовину азербайджанец по отцу, и я исповедую ислам. Моя мама отреагировала спокойно, когда я рассказал ей. Она замечала, что со мной происходит. Мой отчим отнесся с пониманием. Я был очень удивлен, думал, что как раз-таки от него буду скрываться максимально долго. Сложности возникли с бабушкой и дедом, в итоге они тоже нормально восприняли. С семьей мне в целом повезло. Что касается моего отца, я общался с ним очень натянуто, и в последний раз я с ним виделся до того, как начал гормонотерапию. Я ему все рассказал, он отрекся от меня. Сказал, чтобы я поменял фамилию, забыл о своих родственниках в Азербайджане. Я сменил фамилию и отчество. От религии я не отрекся, наоборот только больше к ней пришел.

Я начал гормонотерапию. Лично для меня мало произошло изменений, только голос начал меняться и так далее. Самым криповым был момент социализации в колледже. Я был не очень общительным. Все чего я хотел, это доучиться и уйти. Я понимал, что близится веселый момент, когда все все поймут. И это произошло очень смешно. Мы были в колледже, и одногруппник начал спрашивать у моей подруги, почему я похож на мужика. Она ответила: «Это потому, что он — мужик». Он был в замешательстве. Она сказала, что меня зовут Рома. В итоге он обрадовался, и рассказал об этом всему колледжу. С одной стороны, я благодарен ему за то, что он сделал все за меня. Мне начали задавать неудобные вопросы, смеяться, нести какой-то бред. Меня это обозлило. Ко мне периодически подходили и спрашивали, в какой туалет я пойду, а на парах спрашивали, где и что себе отрежу, а что пришью на весь класс. Преподаватели «поделили» меня на два человека, а одногрупники зачем-то все им разъясняли. Преподы были в шоке. Были ситуации очень трешовые, в плоть до того, что со мной пытались заснять какие-то видео. В какие-то моменты я очень злился и мог сказать что-то очень обидное. Я старался вообще не посещать колледж. Этот период был для меня самым сложным, мне было очень тяжело. Я пытался пережить это время очень быстро, чтобы получить диплом по новым документам. Поэтому гормонотерапия, операция, все это было вместе с социализацией, сменой документов.

Если говорить о какой трансфобии. Была ситуация, которая просто п**д**. В колледже был преподаватель психологии по совместительству заместитель директора. Человек постоянно устраивал какую то х***ю со мной. Однажду дело чуть до суда не дошло. Вначале я сменил в паспорте ФИО, и через какое-то время должен был изменить гендерный маркер. Я это сделал для того,чтобы мне было проще выживать до полной смены документов. Преподаватель указывал на пол в документах. И спрашивал, о каком принятии может идти речь, и как я могу претендовать на звание парня. И самый х*е*ый момент, который максимально пошатнул мою психику был, в заполненном актовом зале, когда проходило распределение на практику в больницы. Там был этот преподаватель, который говорил, кто на какую практику идет. Ко мне подошел классный руководитель и начал говорить о том, что психолог не хочет менять мои документы и хочет, чтобы я пошел под старым именем. Я был в шоке. Начал с ней общатьсяс, и она попросила еще одеться как девочка на практику. Я сказал, что делать этого не буду. Она была в замешательстве и говорила: «Как так, комиссия же приедет». Я четко сказал, что переодеваться не буду и по старым документам не пойду. Классная руководительница сказала: «Давай не будем тут устраивать ничего, ведь сюда приехали главные врачи больниц». Я отказывался. Вышел скандал. Полгруппы начали меня уговаривать переодеться, я ни в какую не соглашался. Психолог увидел этот скандал и начал орать. За меня все испугались, потому что разговор уже был на серьезных тонах. Рядом со мной сидели пацаны и говорили мне: «Давай мы с тобой переоденемся. Мы тебя принимаем, и все круто. Но нам страшно, что тебя сейчас отчислят. Если ты не переодеваешься из-за нас, то нам п**й, все хорошо". Но я сказал, что не буду переодеваться. Для меня это был принципиальный момент. Меня бесил этот препод психолог: он просто хотел настоять на своем, хотя это было не так значительно. Потом он на столько еб***лся, что начал орать на весь актовый зал, он позвал меня, взял мои документы и показал их на весь зал со словам: «Вы видите, что здесь написано? Вы видите? Пока здесь не будет написан мужской пол, будешь ходить так, как нужно. Так что быстро переодевайся». До этого момента в колледже меня никто не знал, после — узнали все. Я помню, как стою около сцены, все смотрят на меня, я смотрю на всех и понимаю, что происходит полный п**де*. В итоге я вырвал документы из его рук и сказал, что иду к директору и пошел. Я позвонил родителям, они начали звонить администрации и разбираться. И я был просто в шоке от всего, у меня была на руках справка о том, что со мной происходит психологическая и гормональная коррекция и никто не имеет права этому мешать, особенно специалисты у которых есть лицензия. Мои родители сказали администрации, что если у меня еще возникнут проблемы с документами и так далее, они подадут в суд.

Раньше я работал косметологом консультантом, но недавно я устроился на новую работу, теперь я администратор в одной из лабораторий.

У меня есть молодой человек, мы вместе живем и в период самоизоляции нам было не просто 24/7 находится вместе. Я не болел коронавирусом, но моему партнеру повезло меньше и это было тяжело переносить нам обоим. Болезнь прошла в легкой форме. Но этот период был ужасен, был постоянный контроль и изоляция угнетала. В пандемию мы хотели проводить время вне дома, хотелось больше общения с друзьями и знакомыми.

Что касается трансгендерных людей в целом, моих друзей эта изоляция столкнула с необходимостью находиться большое количество времени дома, где их не принимают. Они были вынуждены сталкиваться с психологическим или физическим насилием. Эта изоляция закрывает человека в одном месте и сильно влияет на него. У меня есть друг у которого родители очень набожные христиане. Они вообще не принимают его. На карантине ему пришлось столкнуться с мисгендерингом, то есть человек проходит терапию, делает операции, а родители не хотят обращаться как нужно. У него было много ссор с родителями, они выгоняли его из дома. Помню, что он просился к друзьям и мне писал, что вот такая ситуация, меня хотят выгнать из дома.

Также, если трансгендерный человек заболел в пандемию, обращаться к врачам - это большой стресс. Есть люди, которые находятся в процессе смены пола и в документах происходит расхождение. Это влечет за собой непонимание и небрежное отношение со стороны медперсонала. У меня такой проблемы уже нет, так как я сменил паспорт и завершил этапы перехода. Однако я сталкивался с проблемами посещения врачей, одно из самых основных, посещение проктологов, гинекологов, хочется подобрать для себя деликатного специалиста. Но это сделать очень трудно, поскольку в нашей стране очень мало врачей, которые хорошо в этом эрудированны. Так что чаще всего приходится на свой страх и риск записываться на прием. С неадекватной реакцией врачей я сталкивался довольно часто. Однажды я пошел в военкомат и оттуда меня отправили в больницу. Когда я зашел в кабинет к врачу и описал свою ситуацию, один из врачей просто начал смеяться. Они мне не поверили, не смотря на все предоставленные мною документы. В итоге они сказали мне "раздевайся, мы будем смотреть, что у тебя там ничего нет", я ответил, что не буду этого делать, а они продолжали настаивать. Мой выход из кабинета сопровождался бурным смехом главного врача отделения и другого медицинского персонала. Я был удивлен, что человек занимающий такую должность ничего не знает о моем случае и позволяет себе так себя вести.

В плане государства с каждым годом становится все хуже. Эта тема стала более острой в обществе. Трансгендерность стали обсуждать, она поднялась на слух и поэтому государство берется что-то с этим делать. Каких-то 20 лет назад не было никаких законов в плане трансгендерности, они не выдвигали никакие законопроекты.

Когда тема трансгендерности поднялась, люди начали об этом говорить, государство стало ограничивать возможность перехода. Придумали множество дополнительных справок, без которых невозможен переход. Поэтому чувствуется, что они не хотят помогать людям в этом, а наоборот. Получается, всем трансгендерным людям нужно подстраиваться и как-то обходить эти законы, чтобы совершать переход, менять документы, получать справки. Так что в плане государства все ухудшается.

Чтобы получить справку, что ты трансгендер и получить такой диагноз. В России это до сих пор какой-то диагноз. Государство сделало обязательную форму справки, без нее нельзя прийти в ЗАГС и поменять документы. Если эту справку покупать в каких либо комиссиях, то она стоит от 15 000 руб. Если проходить по НД, то это не очень удобно, там плохое отношение к людям и туда редко обращаются. В государственные клиники редко идут, по понятной причине - некомпетентность врачей.

Для меня тема перехода давно завершена. Тем не менее я продолжаю за ней следить, и я знаю какие проблемы сейчас окружают трансгендерных людей. До сих пор принятие трансгендерных людей - это проблема. Людям тяжело устроиться на работу, если они не сменили документы. Многие работодатели не трудоустраивают. С одной стороны, нужно много денег на операции, врачей, переход, но в то же время ты не можешь устроиться на работу, потому что не изменены документы. Многие трансгендерные люди живут в бедности, в очень плохом положении и получается, что в каком то социальном моменте, у них меньше прав, чем у остальных. Эта проблема до сих пор актуальна, несмотря на то что общество развивается, и эта тема обсуждается.

Врачи это тоже очень актуальная проблема, нельзя просто так прийти к какому-то эндокринологу, потому что они не разбираются в области гормональной терапии и поэтому приходится тратить очень много денег на врачей, которые разбираются в этой сфере. Сама по себе гормонотерапия на всю жизнь, за всем этим нужно следить и это очень затратно. Минимум, один раз в месяц приходиться ходить к врачу, сдавать анализы и на это нужны деньги. И получается, что на работу не берут, а деньги нужны на все и всегда.

По оценкам программы ООН по ВИЧ/СПИД UNAIDS, трансгендерные люди могут составлять 0,1–1,1% от взрослого населения. Чтобы лучше понимать масштаб: в 2017 году, по данным исследовательской компании Gallup, 4,5% американцев считали, что принадлежат к ЛГБТ-сообществу. В 2018-м в Великобритании, согласно ежегодному опросу населения (Annual Population Survey), 2,2% жителей страны считали себя лесбиянками, геями или бисексуалами. В России подобная статистика не ведется ввиду институциональной гомофобии.

Валера, 19 лет

"Ты можешь ударить человека, если он тебе не понравится, но отвечать за это не будешь, отвечать будет тот, кого ты ударил, потому что, видите ли, ЛГБТ - это незаконно".

Я из Москвы и я транс-мужчина. На данный момент я работаю библиотекарем. Я не стесняюсь об этом разговаривать. Я занимаюсь спортом, занимаюсь татуировками, и, в принципе, считаю себя человеком творческим. У меня есть партнер, он тоже транс-мужчина, и я считаю, что любовь не зависит от пола.

В России мне живется как ЛГБТ транс-персоне более или менее комфортно с учетом того, что меня окружают люди, которые меня понимают и принимают. Но начинает душить власть, начинается гнобление со стороны государства, более старшего поколения и общества. Из неприятных моментов также недоступность операций в плане финансовом, но это уже проблема самого государство и очень многих людей, не только трансов.

Друзья и знакомые относятся ко мне хорошо, поддерживают в плоть до того, что после операции готовы прийти поддержать меня. С родителями немного сложнее. Ну, я был к этому готов.

Лет, пять назад мы с друзьями по дурости развернули ЛГБТ флаг в парке Горького. Это была обычная сходка несовершеннолетних людей. Сначала к нам подошел мальчик, он был младше нас, он попытался начать нам угрожать. Мы не обратили внимания. Он ушел, но позже привел с собой толпу людей. Это были околофутбольщики. Мне пришлось десять минут с ними разговаривать, но между нами все равно завязалась драка, в ходе которой, один из их парней завалил нашего на землю. Он стал держать члена нашей "команды" за руки, а другой ударил его по лицу ногой, к ним хотел "присоединиться" и третий. Все это произошло настолько быстро, что никто из нас не успел среагировать. И, к сожалению, закон оказался далеко не в нашей стране, мы пытались шантажировать этих парней, сказав, что мы их снимали, все зафиксировали, на что люди сразу стали прятаться под футболками и просить прощения, сказали, что это недоразумение. И, вместо того, чтобы вывести агрессивно настроенных жителей из парка, охранник этого парка решил, что будет правильнее вывести из парка нас, а мы просто сидели и мирно кушали, здорово, конечно… Очень раздражает такая несправедливость российских властей по отношению к такого рода персонам. Ты можешь ударить человека, если он тебе не понравится, но отвечать за это не будешь, отвечать будет тот, кого ты ударил, потому что, видите ли, ЛГБТ - это незаконно.

Я считаю, что ненависти в народе не должно быть, кем бы ни был человек: гей, транс-гендер, афро американец, еврей, католик, без разницы. Если человек не угрожает обществу, не угрожает определенному кругу людей, не угрожает определенному человеку, то, я считаю, человек имеет полное право на самовыражение, если он никого ни к чему не призывает.

А что касается карантина, пандемии и всей этой движухи, то он сильно на меня повлиял. Появился упадок сил и настроение изменилось, было абсолютное нежелание выходить на улицу и постоянная агрессия


Ирина, 46 лет (против ЛГБТ)

Я отрицательно отношусь к любого рода меньшинствам, будь то лесбиянки, геи, трансы, и тому подобное. Это связано с моей жизненной позицией, с моралью и, самое главное, это то, что Господь создал Адама и Еву, третьего не было, не должно быть третьего Оно. У меня всегда было такое отношение к ним, нас так воспитывали. Таких людей не должно быть в нормальном обществе. Я считаю, что они портят общество, потому что сейчас они обнаглели и им почему-то нынешняя молодежь разрешила вседозволенность, им все разрешено и все можно. Если такие люди и есть, они должны сидеть как мышки и молчать, а они кричат еще во всеуслышание и завлекают молодежь. Они портят наше общество. Очень портят. Раньше их нигде не было, они были, но чаще всего, это было наказание, они сидели и никуда не лезли. Теперь они стали создавать свои сообщества, лезть во все телевизоры, теперь модно кричать: "Я гей!" или "Я лесбиянка!", или "Я трансвестит!". Вот это мне не нравится, потому что они развращают молодежь. Что будет дальше? Откуда будут браться дети? Куда денется нормальное общество, если вот Эти вот есть, которым вообще не дано право голоса, право на жизнь, что они могут дать нормальному обществу? Они рекламируют себя, говоря, что это нормально быть таким, лучше быть таким, чем нормальным. Вот это неправильно. Они наоборот должны говорить: "Люди, не делайте то, что мы сделали с собой". И еще, я считаю, что это люди больные. Жить им отдельно от общества нужно, изолировано. Я ничего во вред этим людям не делала, потому что я стараюсь не видеть, не встречаться и не общаться с такими людьми. Для меня это неприятно и вообще, я даже не представляю себе такого. Я бы хотела, чтобы таких людей не существовало. Мне не нравится, что им все разрешено и они ничего не стесняются. Большинство народ то они все равно злят, зачем они говорят, что жить как они хорошо? Если ты такой убогий, живи своей жизнью, живи тихонько, живи спокойненько, чтобы никто к тебе не лез и чтобы никто тебе где-нибудь шею не свернул, а они теперь кричат, что вот он такой, и они считают, что это честь быть таким, никогда это не будет честью - это зло, это все от черта. Конечно, эти люди они чьи-то дети, многие просто стали такими из-за моды. Затягивают их в эти меньшинства сексуальные, многие, мне кажется, психически неуравновешенные, больные, большинство. Вот я считаю, что если в ребенке заметили что-то такое, надо психолога, лечить ребенка, показывать ему, что жизнь прекрасна, показывать, что ты мальчик, мальчик - ты мальчик, девочка - ты девочка. Дети в разные игрушки играют, но когда это чересчур, что мальчик в куклы, а девочка в машинки и в танки, родитель должен наблюдать за своим ребенком. Каждая мать любит любого своего ребенка, некоторые принимают, некоторые не принимают, но, чтобы они приносили пользу и не развращали молодежь, я считаю, что должен быть какой-то отдельный город, с отдельным производством, чтобы они там работали, жили, вот эти вот меньшинства, конечно, без детских садиков, без школ, чтобы детей там не было. Если до 18 лет после лечения таких людей ничего не исправилось, то значит его отправляют в этот закрытый город, чтобы он там учился, развивался, приносил пользу государству, чтобы люди из нормального общества не встречались с такими людьми. Должно быть вот так. Потому что дань моде и вот это вот американщина - это развращение молодежи, это все очень плохо и ни к чему хорошему не приведет. Хочется, чтобы мы сейчас жили в нормальном обществе."

"Реальное количество трансгендеров - один из двухсот родившихся." - К таким выводам пришел в результате многолетних исследований американский профессор Уолтер Боктинг, автор книги "Трансгендер и ВИЧ".

В прошедшие несколько десятков лет демографию трансгендеров было довольно трудно оценить. Не существовало никаких статистических данных, пока на основе работы медиков в странах с централизованной системой здравоохранения, не стало понятно, что существуют две разные группы трансгендеров: MTF (male to female) и FTM (female to male). Согласно данным из исследований Уолтера Боктинг, доктора философии, директора Программы гендерной идентичности в Медицинском центре Колумбийского университета, первый тип встречается в соотношении 1/12000 человек, а второй тип - 1/30000.

"Однако это только те транссексуалы, которые обращаются для официальной коррекции пола. Эта статистика не учитывает других трансгендерных людей, - говорит Уолтер Боктинг, - которые не хотят феминизировать или маскулинизировать свои тела, либо достают гормоны вне системы здравоохранения. Реальное количество трансгендеров гораздо больше, возможно, 1 из 200 родившихся".