В политической науке считается, что действующей власти всегда легче выигрывать выборы. Нынешний президент Франции Эммануэль Макрон слишком конформен, чтобы стать исключением, несмотря на незначительный отрыв от Марин Ле Пен в 5%.

Политический портрет лидера Франции пестрит противоречиями. Эммануэль Макрон начинал в Социалистической партии Франции, что не помешало ему затем стать успешным инвестиционным банкиром в Банке Ротшильдов. Так, будущий президент Франции умело лавировал между интересами глобального капитала и трудящихся, играя одновременно за обе команды.

Двурушничество Макрона продолжилось в 2016 году: он создал движение «Вперед, Республика», не относящееся «ни к правым, ни к левым». Впрочем, это не мешает Макрону заигрывать с левым электоратом. Например, накануне нынешних выборов Макрон вознамерился ввести продовольственные карточки в рамках программы помощи беднейшим слоям населения.

Президентство Макрона выдалось не таким революционным, как он описывал его в своей программной книге «Революция». Макрон обещал проводить политику в духе «государства всеобщего благоденствия» — социально ориентированная экономика со значительным участием государства, высокие налоги, забота об экологии. Попутно он хотел снизить давление на бизнес, упорядочить льготы и начать дебюрократизацию. Однако усидеть на двух стульях не получилось.

Центристский подход Макрона вобрал худшее от правых и левых — повышение налогов и снижение пособий только усилили неравенство, экологическая реформа вылилась в протесты «желтых жилетов», а государственная пенсионная реформа вывела на улицы даже пенсионеров. Предшественник Макрона социалист Франсуа Олланд оставил после себя страну с кучей социальных льгот для трудящихся в разных отраслях, и неловкие попытки упорядочить это без ущерба для казны неизбежно влекут социальное недовольство.

На долю Макрона выпала и пандемия, 140 тысяч французов вышли против волюнтаристской политики президента в области ковидных ограничений. Граждане выступали против ковид-паспортов, локдаунов и политики сегрегации — логичных итогов угроз Макрона «задолбать» и максимально усложнить жизнь невакцинированным французам.

Президент Франции вообще скептически относится к праву человека самому решать, что делать с его телом. Так, например, Макрон выступил против права на самооборону. Он сослался на то, что применение насилия — исключительная прерогатива государства, а французы должны полагаться на усиленную Макроном жандармерию. При этом среди самой жандармерии и силового аппарата в целом Макрон отнюдь не популярен.

Год назад отставные военные призывали президента предотвратить раскол страны и изменить миграционную политику открытых дверей. Следствием такой политики стало то, что французы во Франции больше не ощущают себя дома. Но лево-либеральная общественность тут же обвинила военных чуть ли не в попытке государственного переворота, отстояв право Макрона определять, с кем соседствовать рядовому французу.

Показательно, что на последней встрече с военными президент Франции не успел вырваться из крепкого рукопожатия офицера, выбившего из Макрона обещание окончательно решить миграционный вопрос.

Пока во Франции наблюдается явление «rally around the flag», нация закономерно сплачивается вокруг лидера в военное время, и Макрон хорошо проявляет себя в качестве медиатора между Путиным, Украиной и коллективным Западом. Но эффект сплочения вокруг флага увядает, и разбираться с зарегулированной экономикой, последствиями ковидных ограничений и миграцией все равно придется, хотя, возможно, и не Макрону.

Одни из самых горячих критиков миграционной политики Макрона — Марин Ле Пен и ее партия «Национальное объединение». Во многом именно «борьба с фундаментализмом», как это называет сама политик, и обеспечивает ей политический капитал и уже минимум второе место в президентской гонке.

Марин Ле Пен — потомственный политик. Дочь основателя «Национального фронта» Жана-Мари Ле Пена, переняла у отца не только занятие и политические предпочтения, но и пост главы партии. Осуждение евроинтеграции, мигрантов, вмешательства государства в экономику — семейная традиция Ле Пен.

Популярность главы «Национального фронта» прямо пропорциональна количеству неассимилированных мусульман во Франции. В ноябре 2015 года в Париже произошли самые громкие теракты за всю историю страны — взрывы и расстрелы мирных жителей, ответственность за которые на себя взяло «Исламское государство»*. В том же году напали на редакцию сатирического журнала «Шарли Эбдо», а пять лет спустя чеченец обезглавил французского учителя за публикацию антимусульманских карикатур. Все эти случаи активно освещались в медиа, а правые политики удачно использовали это для своего пиара. Так, после терактов 2015-го Ле Пен требовала закрывать мечети, а мусульман — поголовно выслать. Эффект от таких высказываний очевиден: если на выборах в 2012-м она даже не прошла во второй тур, то в 2017-м по итогу она набрала 34% (треть всех французских избирателей!).

Впрочем, помимо мусульман у Ле Пен есть еще один враг — Евросоюз, который она называет «провальным экспериментом». В экономическом плане Ле Пен — протекционист, антиглобалист и сторонник внутреннего бизнеса, импортозамещения и т.д. Она считает, что членство в ЕС отчуждает суверенитет страны, а США не подходит на роль мирового арбитра и отстаивает «чуждые Франции мультинациональные интересы».

Не признавая гегемонии Штатов, Ле Пен явно симпатизирует России и Владимиру Путину. В интервью «Ведомостям» политик говорила, что «экономическая модель, которую предлагает Путин, выглядит позитивно», а «россияне патриотичны, и это приветствуется». «Франции следовало бы дружить с Россией», — считает Ле Пен. И если за всю Францию она пока решать не может, то за свою партию — вполне. В 2014-м «Национальный фронт» даже взял кредит на 9 млн евро в «Первом чешско-российском банке», чтобы провести предвыборную кампанию. Эксперты считают, что этот кредит был благодарностью за признание российского статуса Крыма (По мнению Ле Пен, «результаты референдума [которыми российская сторона объясняет отход полуострова России] не вызывают никаких споров»). Заем не помог: в 2017-м Ле Пен не стала президентом и оказалась должна российской стороне, которая в лице АО «Автозапчасть» в 2020-м пыталась вернуть деньги через суд.

Ле Пен часто признавала в Путине если и не союзника, то по крайней мере единомышленника — она одобрила запрет на однополые браки в РФ и поддержала позицию России по конфликту в Сирии. Но после начала «специальной военной операции» в Украине Ле Пен оказалась в затруднительном положении: Россия сегодня для коллективного Запада — абсолютное зло, но было бы непоследовательно отрекаться от нее. Поэтому Ле Пен дежурно осудила ввод российских войск на территорию страны-соседа, но при этом заявила, что происходящее на Украине «нельзя делить на черное и белое», и призвала отказаться от слишком сильных санкций, «вредящих [также] Франции». В этом смысле Ле Пен — приверженец так называемой realpolitik, готовый идти на сомнительные компромиссы ради политических очков и власти.

Несмотря на разговоры о растущей популярности правых популистов, хорошие результаты Ле Пен кажутся еще и результатом работы с имиджем и программой. В этот раз Ле Пен вступила в президентскую гонку с менее радикальной, чем обычно, позицией: вместо бесконечных разговоров об иммигрантах — концентрация на стоимости жизни (выросшей еще и из-за антироссийских санкций). Показательно в этом плане публичное отречение племянницы Ле Пен — тоже правого политика, поддержавшей на этих выборах более радикального кандидата Эрика Земмура — основателя ультраправой партии «Реконкиста». Национализм Ле Пен на этих выборах кажется более приличным и не таким уж и маргинальным.

В целом реальной политической борьбы во втором туре ждать не приходится. Большинство кандидатов в президенты призвали своих избирателей отдавать голоса за Макрона, а это между тем глава партии «Непокоренная Франция» Жан Люк Меланшон (20,8%) и лидер «Зеленых» Янник Жадо (4,9%). Поддержать Ле Пен предложил только Земмур, но было бы странно ждать, что его 7% радикально изменят ситуацию. Но на то и существует архитектура французских выборов — второй тур, дебаты, — чтобы сохранить некую интригу.