Автор: Юлиана Максимова
Редактор: Полина Панова
Иллюстрации: VITA MOERIESTI

2 февраля прошел митинг в поддержку оппозиционнера Алексея Навального, которому заменили условный срок на реальный по делу «Ив Роше».

По данным правозащитников, в тот день в Москве были задержаны более тысячи человек. Участники не отделались штрафом, а получили реальные административные аресты до 15 суток. В Московских спецприемниках к тому моменту уже не было мест, поэтому задержанных сутками возили в автозаках без связи, еды и воды.

Корреспондентка Libera! решила поговорить с 22-летним участником митинга, которому дали 12 суток, о содержании в спецприемнике и о том, как он будет дальше отстаивать свои права. По просьбе героя мы не станем называть его имя.

«Мы пошли на митинг сразу после новости о том, что Алексея Навального признали виновным и посадили. Я поехал на метро со своими друзьями: нас было трое парней и одна девушка. Вышли на Боровицкой, пошли в сторону Манежной площади, затем свернули из переулка на Тверскую. Пройдя сто метров, мы увидели, что с нами идет скопление людей.

С правой стороны улицы уже парковались автозаки: из них начали выходить сотрудники полиции и мы поняли, что идти к Тверской бессмысленно. Решили развернуться и пойти в другую сторону, но оттуда бежала большая волна людей и сотрудников полиции с поднятыми вверх дубинками. В результате нас зажали с двух сторон.

Мы встали к стенке около Тверской и наблюдали за тем, как задерживают людей. Затем к нам подошли сотрудники, меня и моих друзей насильно повязали за руки. Полицейские орали в приказном тоне и матерились, пытались унизить нас. Затем прижали к автозаку и мне прилетело палкой по плечу. Нашу подругу сначала задержали, но потом отпустили. Наверное, подумали из-за маленького роста, что она несовершеннолетняя».


Ночь, проведенная в ОВД Свиблово

«Затем наш автозак приехал в ОВД Свиблово. Затем нас начали разгружать, поставили в шеренгу и по 3 человека начали пускать для оформления протоколов. Длилась вся история с оформлением очень долго. По протоколу нас задержали в 10:30 вечера, в камеру временного содержания ОВД Свиблово посадили в 6 утра и мы просидели там до 11 часов.

Некоторые ребята вообще не участвовали в митинге, просто гуляли или шли с работы. У нас была история про парней с «‎Адидаса» на Охотном ряду, которые выходили до другой станции метро после смены, а их повязали и засунули в автозак. Был человек, который купил билеты в Москву к своей девушке, они проводили время вместе, но потом его задержали. В общем, мы все надеялись, что нас выпустят под утро, но мы поехали в Бабушкинский суд».


«Одно и то же место, время, одни и те же сотрудники, но разные сроки»

«В Бабушкинском суде мы провели часов 10, если не больше. В 12 дня начались судебные заседания. Пока мы ехали в суд, мы читали статью от «‎ОВД-Инфо» и надеялись, что нам дадут максимум 2 суток. Но когда из зала вышло несколько веселых парней, которые сказали, что им дали по 7… Мы были, мягко говоря, в шоке.

Мое судебное заседание было в час дня. Судья со щенячьими глазами смотрела на меня и слушала, что у меня много проблем, я раскаивался. Адвоката не пускали: нам сказали, что даже если он едет, то его не будут ждать и у нас нет права на защиту, т. к. это адмистративное правонарушение. В зале суда наше судебное постановление нам не огласили, вместо этого где-то в половину шестого секретарь судьи отдала сотруднику полиции кипу документов. Он переворачивал и зачитывал пофамильно, кому сколько дали.

Одно и то же место, время, одни и те же сотрудники, но разные сроки. Когда мне сказали, что я получил 12 суток, у меня случился истерический смех, настолько это было абсурдно и несправедливо. Без доказательств: я не видел даже материалы дела.

Моему другу удалось посмотреть в ОВД фотографии, причастные к нашим делам, но там нельзя было никого идентифицировать. Как выяснил потом наш адвокат, эти снимки были сделаны на два переулка дальше. Любые ходатайства на суде отклонялись. Позже уже на апелляции я спросил у судьи, почему я получил 12, а мои друзья 10 и 7 суток. Она сказала, что дело в личностных качествах».


Сутки в переполненном автозаке

«После бабушкинского суда начался полный беспорядок и беспредел. Мы поехали в ОВД Свиблово, там у нас изъяли вещи, и мы находились в камерах порядка 4 часов. Когда ты приезжаешь в ОВД или ИВС ты должен проходить одну и ту же процедуру: у тебя изымают вещи, ты подписываешь бумажки, у тебя берут отпечатки. Когда ты уже осужден, то не можешь отказаться от дактилоскопии.

Потом нас посадили в автобусы, и мы провели почти сутки в автозаке. Печка то работала, то нет, было либо очень жарко, либо очень холодно. В автозаке ехало 24 человека: двое из них стояли, остальные сидели на железных дощечках. Я был как в коматозном состоянии – все это время мы почти не спали.

Давали только сухпайки, которые невозможно есть. Ребята находили в них волосы, перемешанные с кашей. Сухпайки были холодные, воды тоже не было. Выдавали пакетик чая, а как заваривать – сам думай. Спасибо «‎ОВД-Инфо» за то, что они успели тогда сделать передачки с водой, едой, книжками, сигаретами. Если бы не они, мы бы умерли от голода».


В Сахарово не было мест

«После этого нам сказали, что мы едем в Сахарово. Дорога занимала 3,5 часа, была метель, все сильно замело. Сначала мы заехали на Алтуфьево и взяли еще 3 людей: это были те, кого лишили прав за отказ от медосвидетельствования.

Мы приехали в Сахарово и увидели очередь из 3 автозаков. Ждали 2 часа, за которые успели заехать только 2 машины. Все это время нас не выпускали ни покурить, ни в туалет. Автозак перед нами запустили, затем закрылись двери, и нам сказали, что места в Сахарово закончились.

Экскурсия по ИВС Москвы и Московской области была увлекательной. Мы развернулись и поехали до Севастопольского проспекта, где находился уголовный ИВС. Там было все сурово по отношению: они привыкли к уголовникам, осужденным за убийство или тяжкие преступления, а к административникам не были готовы. Мы провели ночь в камерах по 3 человека. Дырка в полу, где еле закрывающаяся дверь, 1 квадратный метр, колени торчат. Нечеловеческие условия».


«К Егорьевску есть претензии, но если познавать в контрасте, то это лучшее место, где можно провести заключение»

«На следующий день нам успели сделать передачки наши близкие и нас повезли в Егорьевск, где я провел 9 суток. Главный управляющий сказал, что нас ждут хорошие условия, мол они все понимают и у них сотрудники лояльные. К Егорьевску есть претензии, но если познавать в контрасте, то это лучшее место, где можно провести заключение.

Много чего было сказано о горячей воде, приемных днях в субботу и воскресенье. «Прием до 6, мы растянем, не будем закрывать двери, дадим возможность пообщаться до часу», но по факту на свидания давали 5-10 минут и то не всем. Мою маму так и не пустили после 5 часов, которые она провела в очереди на морозе.

Нам повезло, что в нашей камере было тепло (ну как тепло, просто батарея греет и можешь более-менее в кофте походить). У третьего друга была неотапливаемая камера, по ощущениям, как на улице, они спали в куртках. Только спустя 3-4 дня нам дали постоянный кипяток в раковине.

Кроме еды условия в целом были нормальные, я бы сказал мини-общага. Было по 6 кроватей, неизолированный туалет, но хотя бы какая-то занавеска. В плане еды было все очень плохо, нам давали разваренную кашу из макарон и котлеты из костей. На завтрак была вода, где внизу чуть плавала овсянка».


Жизнь в изолированной комнате

«Изначально у сотрудников был приказ не носить горячую воду вообще, а чай-то нам надо было как-то пить. И мы договорились с одним сотрудником, что он нальет нам чай за шоколадку. Когда находишься в изолированной комнате ты начинаешь мыслить в рамках этой комнаты: что ты можешь сделать, чтобы осуществить свою потребность.

Потом мы набирали воду и грели ее на батарее, чтобы всегда было что-то наподобие кипятка. Сделали карты из пакета сухпайка. Кровати были неудобные, мы спали на металлических решетках, в которых проваливается тело. Придумали сделать подвязки, чтобы было немного комфортнее».


«Революционер *** (хренов)»

«В один день мы насыпали рассыпной чай в бутылку, поставили нагреваться на батарею. У меня есть привычка, когда я что-то пью или ем, я это сначала нюхаю. Сморщился – потому что там был такой достаточно чифир, а у нас в комнате стояла камера видеонаблюдения.

И тут значит врывается сотрудник полиции, начинает орать: «Парни, да вы че совсем *** (очумели). Ты дурака не включай» – и смотрит на меня озверевшими глазами. Мы не понимаем, что происходит. Подумали, что он про пакет, который мы надели на ночник, чтобы тот сильно не светил ночью. «Какой пакет, вы че здесь бухаете что ли? Я видел по камере, что ты что-то наливал, че ты меня *** (дуришь)?». Я ему говорю: «Хочешь, иди проверь».

Он подходит, берет бутылку, нюхает. У него начинают двигаться скулы, ожесточенный взгляд. Помимо того, что не может дать нам горячей воды весь день, так он еще качает свои права. Называет меня «*** (хреновым) революционером», хотя понимает, что он не прав. «Ну ладно, парни, если хотите бухать, то бухайте за той койкой, там темная зона от камеры» – и ушел».


Разные истории задержания

«Было тяжело, спасали только разговоры, книги, игры. Мне повезло, что я сидел в камере со своим другом. 80% это было общение, мы делились историями, забавными фактами, кто чем занимается, за что попал. Были тихие часы, когда просто читали, потому что уставали болтать. Но если не будешь разговаривать, то с ума сойдешь.

В спецприемнике было много разных людей. Были парни из Астрахани, один из них работал на складе, другой приехал к нему в Москву за две недели до задержания. Пошли в KFC на Охотном ряду и их поймали. Они не знали, что митинг проходит именно там. При этом на суде давят, мол вас предупреждали, а вы пошли. Есть такие люди, которые просто не были информированы, и их поймали сотрудники полиции.

Изначально тем же парням, которые выходили из «Адидаса» дали по 12 суток каждому. Потом нам рассказали, что на апелляцию приехал адвокат и предоставил фото и видео с работы, пригласил сотрудников, которые подтвердили, что они уходили со смены. И несмотря на это, им все равно влепили административный штраф, хотя они были очевидно невиновны».


Момент выхода на свободу

«Последние часы были самыми долгими за весь промежуток ареста. Людей становится меньше, у всех разные сроки, кто-то выходит раньше. Моя комната опустела и я остался один на 7 часов. Вдвоем хоть можно было поболтать, хотя вы уже все темы обсудили.

А тут ты остаешься с книгой наедине, и если ее нет, можешь пойти в библиотеку Егорьевска. Но, как говорили ребята, она состояла из перечня 40 книг одного и того же автора, где название начинается со слова «спецназ».

Первые ощущения после выхода были довольно странные. Я провел 9 суток в одном и том же режиме, делая одно и то же. А как жить нормально, вообще контактировать с этим миром? Конечно, это не такой большой срок, но все познается в контрасте. Выходишь и не понимаешь, как реагировать. Ты счастлив, потому что встречают близкие, но с другой стороны находишься в диссонансе. Эмоции берут верх и ты рассеиваешься».


«Добиться справедливости в своем деле»

«Сейчас мы с адвокатом занимаемся тем, что подаем [апелляцию – прим.ред.] в Конституционный суд. Я почти месяц не мог забрать копию постановления, которая была изъята сотрудником ОВД в Мосгорсуде на моей апелляции. Когда я попросил сделать копию, он забрал постановление, и больше этого сотрудника я не увидел.

Только буквально позавчера мне удалось забрать документ, хотя говорили, что дело из Мосгорсуда в Бабушкинский суд идет две недели. После Конституционного суда мы думали подавать в Верховный суд и ЕСПЧ. Но по поводу последнего сложно, там придется нанимать англоязычного адвоката для защиты, поэтому скорее всего не будем».


«Не за Навального, а против путинской власти»

«Раньше я был аполитичным, как и многие мои знакомые в Астрахани: они особо недалекие в этом вопросе. Люди всю жизнь работают и получают 20 тысяч, но все равно остаются при позиции, что «моя хата с краю» и эту страну уже не переделаешь и не исправишь. Говорят, что было раньше хуже в 90-х, не понимая того, что мир меняется.

Хочется добиться справедливости для тех людей, которые много для нас делали и делают, а мы этого не замечаем. Те же врачи, например, пенсионеры. У меня у бабушки пенсия копейки и приходится помогать. Я не хочу для себя и своих детей такой же участи в будущем. Если ничего не изменится, они будут обречены вариться в том же самом болоте, что и наши родители.

Я вышел на митинг Навального, но не за самого Навального, а против путинской власти. Мы не стремились встать в первых рядах и бить машины, никаких насильственных или хулиганских действий мы не несли. Мне важно было, чтобы это было общественно обозримо, а не то, что я пойду с пистолетом на омоновца.

Власть боится того, что может произойти, когда предается общественному вниманию. Если бы не СМИ и не люди, которые говорили об этом, мы бы умерли в автозаке. Важна поддержка со стороны волонтеров, общественных деятелей. Чем больше людей будет просвещаться, тем больше людей будут понимать, насколько все несправедливо в нашей стране.

Я верю, что митинги что-то поменяют, но ближайший год не смогу выходить, потому что иначе получу штраф 300 тысяч. Сейчас я хочу занять «донатерскую» позицию: больше спонсировать деньги в «‎ОВД-Инфо» и другие правозащитные организации, чтобы помогать другим политзаключенным».