Авторы: Александра Солнцева, Анастасия Павлова
Редактор: Верченко Лариса
Иллюстрации: Mariela Pena

В минувшем феврале Россию потрясли протесты, первопричиной которых стало возвращение на родину Алексея Навального и моментально последовавший за этим его арест. Люди, вышедшие на митинги и марши, не достигли своей главной цели - освобождения Алексея, однако заявили о том, что хотели бы видеть в стране изменения. Сейчас Навальный находится в колонии №2 в Покрове и не имеет возможности обратиться за медицинской помощью. О том, как один инцидент может стать той самой точкой невозврата, почему люди высказывают свою позицию вопреки страхам и рискам, насколько просто поддаться информационной войне и продолжатся ли митинги в дальнейшем рассказала социолог, аспирант университета Висконсина в Мадисоне Евгения Митрохина в интервью корреспонденткам «Либеры!».


– Добрый день, Евгения! Как Вы считаете, почему митинги закончились так быстро и люди самостоятельно больше не выходят на протесты?

– Добрый день. Тому есть несколько причин. Во-первых, это нормально: люди просто не могут регулярно выходить на митинги, у всех есть свои личные дела. Во-вторых, штаб Навального из-за действий властей долго не мог определиться с выбором места для второго митинга. Люди никогда не выходят сами на митинги, чаще это скоординированная акция, которая также может быть вызвана каким-либо событием. Например, когда вынесли приговор Навальному, люди сами взяли и вышли на улицу (потому что была фокальная точка)(т.е. та ситуация равновесия и взаимопонимания о дальнейших действиях, призыв к котором не нужно было проговаривать. - прим. автора). Также и Арабская весна началась. Люди там очень долго выражали свое недовольство, но никакой реакции со стороны властей не было, протесты затухали. Однако, когда рыночный торговец совершил самосожжение, толпы устремились на улицу и власти уже не смогли их контролировать. При этом сам протест координировался через социальные сети (twitter). Поэтому это 'затухание протеста' вполне нормальное явление и ничего странного в этом нет.


– По Вашему мнению нормален ли страх, который испытывают люди, которые банально боятся выходить на санкционированные и несанкционированные митинги? Так должно быть?

– Конечно, страх нормален. Учитывая, те картинки, которые мы видим в медиа: полицейские жестоко избивают протестующих. В то же время, это вполне себе рациональная логика со стороны властей - запугать тех, кто сомневается, чтобы они не пришли. В принципе, согласование акции никак не должно влиять на безопасность митингующих. У нас у всех есть право согласно конституции на свободу собраний. Однако, наши власти считают, что без разрешения ничего нельзя делать. В то же время, оппозиция все реже и реже получает эти разрешения. Насколько я знаю, согласование массовых акций вполне нормальная процедура и существуют в других странах тоже. Это нужно для того, чтобы обеспечить безопасность протестующих в случае каких-либо провокаций, перекрыть или ограничить движение по некоторым улицам, предупредив про это автолюбителей заранее. Разница в том, что за границей власти получающие запросы на массовые собрания никогда им не препятствуют. У нас же ситуация совсем другая.


– Почему люди не осознают, что то, что движется с оппозиционной стороны - такая же пропаганда? Почему это звучит для них как истина?

– Мне кажется, не стоит путать пропаганду и манипуляцию массовым сознанием. В принципе, не смотря на цензуру государственных СМИ любой человек может найти для себя альтернативный источник информации, благо у нас есть доступ к интернету. В то же время, любой индивид получает большее удовлетворение от подтверждения своей собственной точки зрения, поэтому со временем все источники информации, которыми мы пользуемся, в принципе представляют очень похожую точку зрения, создавая таким образом эхо камеру (понятие в теории СМИ, представляющее собой ситуацию, где определенные убеждения подкрепляются или усиливаются путем передачи/повторения сообщения внутри закрытой системы, например, партии или круга единомышленников). Это удобно и так действуют все и сторонники правительства и оппозиции. Однако, наша оппозиция неоднородна, есть Навальный, есть, например, Максим Кац, которые не согласны с властью, но иногда их взгляды на вещи расходятся (например, умное голосование). Поэтому сторонник оппозиции в принципе может пользоваться несколькими источниками. Однако, такой возможности нет у тех, кто смотрит телевизор.


– Как одна политическая фигура Навального вскрыла столько противоречий?

– Нам сложно оценивать его заявления, он никогда не имел доступа к осуществлению своих предложений. В то же время, некоторые заявления легко делать, когда ты знаешь, что никогда не будешь их выполнять и то, за что ты потенциально можешь ответить на следующих выборах. Поэтому отсутствие честных выборов влияет не только на поддержку государства, но и оппозиции.


– В чем заключён феномен определённого времени протеста? Как на примере истории России мы можем отследить тот миг, когда «чаша терпения» наполнена до краев?

– Как я уже сказала, очень сложно предсказывать протесты (те, кого интересуют теоретические моменты, могут почитать Тимура Курана). За счет того, что мы знаем мотивы тех, кто ходит на митинги (мы можем их опросить, например), мы зачастую не можем сказать почему люди не пришли: бояться они, не поддерживают оппозицию или же поддерживают государство (не факт, что это взаимоисключающие факторы). Поэтому делать предсказания очень сложно, никто не ожидал что в 2012 на Болотную выйдет столько народу. В то же время, каждая акция способствует тому, что оппозиция адаптируется к действиям властей, создаются специальные организации (ОВД-Инфо например).


– Прокомментируйте одну из самых частых фраз за время протестов: «Те, кто хочет чего-то достичь, смогут это сделать под любой властью, будут идти к своей цели и не будут тратить своё время на митинги»?

– Не очень понятно, что тут имеется в виду, какие-то личные достижения? Ну да, скорее всего это так, мы видим, что у нас в стране есть бизнесы, которые никак не связаны с ресурсами (имеются в виду природные ресурсы, которые часто монополизированы государством - прим автора. )(к примеру 'Wildberries', 'Додо пицца'). В то же время стоит понимать, что зачастую получается так, что как только тот или иной бизнес становится прибыльным, государство (здесь я не всегда имею в виду централизованный орган, а скорее представителей государственных структур) начинает попытки получать деньги с этих бизнесов, причем разными способами. Например, та же 'Додо пицца', когда у них в одном из залов нашли наркотические средства и хотели закрыть всю сеть. Безусловно, такие интервенции не способствуют успеху. Еще один пример - 'Яндекс', когда государство ввело ограничения на количество иностранных акционеров, тем самым обвалив акции компании.


– Расскажите, пожалуйста, подробнее о том, как протесты ужесточают конфронтацию «свой-чужой»?

– Надо понимать, кто в этой ситуации выступает своим, а кто чужим. Я не думаю, что сейчас мы можем говорить о том, что поддержка или оппозиция правительства являются серьезным расколом для обычных людей. Поэтому не думаю, что пока это как-то будет влиять на частную жизнь. У нас очень много семей, где родители поддерживают президента и правительство, а дети Навального. Но кажется, что пока этот конфликт не актуализируется.


– Можно ли считать, что зачастую выходя на улицы, люди тем самым стараются соответствовать своему окружению и выбор за них осуществляет потребность не отличаться от своих друзей / коллег / одноклассников / однокурсников?

– Сложно ответить на этот вопрос, не узнав мотивацию митингующих, думаю, нам нужно больше исследований на эту тему.ь ли в митингах или нет


Штаб Навального вновь анонсировал митинги весной 2021 года, точной информации по поводу даты и места не было. Неизвестно, приведут ли и эти митинги к чему-либо. Мы будем следить за развитием событий.